Сдвиг в умонастроениях большинства населения»капиталистических стран влево в середине 1970-х гг. наиболее отчетливо обнаружился в том факте, что в трех странах Южной Европы — Португалии, Греции, Испании — почти одновременно потерпели крах авторитарные режимы, уступившие дорогу либеральным и демократическим силам, и перспектива демократизации в этих странах начала приобретать конкретные очертания.
Переход к демократии в трех южноевропейских странах произошел не в результате иностранного вмешательства или военного поражения, как это было, например, в ФРГ, Италии, Японии после второй мировой войны, а вследствие глубоких экономических, социальных, идейно-политических перемен в самих этих странах.
В процессе социально-экономической реконструкции 1960— первой половины 1970-х гг. произошли чрезвычайно важные изменения в социальной структуре южноевропейских стран, в политическом поведении и массовом сознании, которые во многом определили темпы и особенности процесса демократизации в каждой из этих стран после крушения диктаторских режимов. Экономические и социальные последствия реконструкции и модернизации экономики подробно рассмотрены в соответствующих главах данной работы. Не менее значительными они были и для политического развития. Большое влияние на либерализацию и «самотрансформацию» авторитарных режимов в 1960-е гг. оказал переход от политики автаркии к более «открытой» модели экономического развития. По мере реконструкции и модернизации экономики традиционный стиль поведения, базирующийся на аграрном укладе, уходил на второй план общественной жизни, ускорялось размывание прежних базоиых ориентиров массового сознания, активно вытеснялась тр диционная крестьянская культура, тесно связанная с религиозной традицией. Все это вызвало изменения в социально-психологической атмосфере, которая позволила многим исследователям говорить об эрозии автократических режимов еще задолго до их действительного краха.
Немаловажное значение с данной точки зрения имели активизация экономических связей стран региона с северо-западной Европой, увеличение потока туристов в эти страны, эмиграция рабочих в высокоразвитые западноевропейские страны, которые •способствовали ускорению процесса секуляризации массового общественно-политического сознания, активному усвоению все более растущим числом людей западноевропейских стандартов w норм жизни, принципов, ценностей, самой модели буржуазной демократии, воспринимаемой как альтернатива автократическим и диктаторским режимам.
Большую роль при переходе к демократии и возникновении демократических институтов в Испании, Греции и Португалии сыграли правительства и политические партии ЕС, которые не позволяли при этом, чтобы процесс выходил за рамки западноевропейской буржуазной демократии, боясь чрезмерной радикализации и отхода этих стран от западного мира, т. е. сдвига влево. Важным фактором, подтолкнувшим южноевропейские страны к переходу от авторитаризма к демократии, было стремление к ^«возвращению» в Европу, отождествление с Европой, ее демократической системой и формами жизни. Европа в течение всего* переходного периода была отправной точкой для трех стран, находившихся на ее периферии, благодаря своему географическому положению, социально-экономической отсталости и авторитарным режимам, воспринимавшимся как анахронизм в середине 1970-х гг. «Испания и Португалия издавна считались частью Европы, но тем не менее стояли особняком от нее. Это верно не только в географическом, но также и в социальном, политическом, экономическом, психологическом и даже в моральном смыслах,— отмечает Говард Вьярда, профессор политических наук Масса-чусетского университета.— По крайней мере со времен Карла Великого и Роланда существовало явное европейское предубеждение по отношению к Иберии и смутная враждебность. При длительных франкистской и салазаровской диктатурах это чувство изоляции, дистанции и неприятия продолжало сохраняться из-за природы самих режимов и из-за исторических предубеждений». В период демократизации стремление интегрироваться с Европой, частью которой они были, предопределило для трех южноевропейских стран выбор именно европейской политической системы в качестве образца для подражания.
Разрядка конца 1960-х — начала 1970-х гг. в отношениях Восток — Запад дала новый импульс подъему демократических сил в южноевропейских странах. Окрепший в борьбе против произвола автократических режимов рабочий класс, либеральная интеллигенция, новые средние слои, радикально настроенное студенчество, наконец, разочаровавшееся в режиме крестьянство составили базу массового антифашистского движения. В таких условиях авторитарные режимы, выполнившие свою функцию инструмента модернизации капитализма в рассматриваемых странах на самом сложном, болезненном этапе процесса, были ликвидированы и заменены буржуазно-демократической системой, более отвечавшей задачам дальнейшего внутреннего развития стран и органического включения их в интегрированное западноевропейское сообщество.
Показателен с данной точки зрения пример Испании. Кризис франкизма сопровождался ослаблением основных центров силы режима — церкви, армии, «Национального движения», «вертикальных профсоюзов». Вынужденный реагировать на изменившуюся ситуацию, на новые настроения и потребности, сформировавшиеся в обществе, а также стремясь ослабить влияние демократической оппозиции, франкизм предпринял шаги по пути так называемой либерализации (закон об отмене предварительной цензуры 1967 г., закон 1973 г о политических ассоциациях). Однако эти куцые реформы не имели политического успеха. Оппозиция выступила за полную ликвидацию франкистского режима, требуя амнистии политзаключенных, введения в полном объеме демократических свобод и созыва кортесов. Эти требования приобрели особую остроту н массовый характер после смерти Франко. В правящем классе не было единства в вопросе о средствах и методах политического управления в этот период. Традиционалистским слоям, и прежде всего финансовой олигархии (так называемому «бункеру»), верившим лишь в средства политического давления, противостояли менеджерские слои технократов современного капиталистического сектора, которые, особенно после португальской революции апреля 1974 г., выступали за проведение социально-экономических реформ в целях «европеизации» Испании и составляли на выходе из франкизма своего рода «домашнюю оппозицию» режиму. Эти слои нуждались в определенной поддержке снизу и потому проявляли заинтересованность в налаживании контактов с оппозицией.
Таким образом, сложилась весьма своеобразная ситуация. С одной стороны, демократическая оппозиция, возглавлявшие ее левые политические партии — Коммунистическая партия Испании (КПИ) и Испанская социалистическая рабочая партия (ИСРП), выступая за глубокую демократизацию общественной жизни, требовали демократического разрыва с франкизмом. С другой — буржуазно-реформистские силы, связанные с испанской монархией и международным капиталом, беря курс на западноевропейскую интеграцию, перестройку в буржуазно-реформистском духе, считали, что подобный переход должен быть осуществлен под их строгим контролем без разрыва на основе преемственности политической власти.
Португалия к моменту апрельской революции 1974 г. представляла собой одну из самых бедных стран Европы, где значительная часть самодеятельного населения была занята в сельском хозяйстве. Слабая и запоздалая модернизация началась здесь лишь при преемнике Оалазара Каэтану в конце 1960-х — начале 1970-х гг. Все же к середине 1970-х гг. режим изжил себя в такой степени, что его еже не могла спасти никакая «либерализация». Одной из причин, обусловивших крушение этого режима, стала война, которую Португалия вела в течение 13 лет в Гвинее-Бисау, Анголе и Мозамбике с целью сохранения своей колониальной империи в Африке.
Катализатором краха режима полковников в Греции (1967— 1974 гг.) стало обострение традиционных напряженных отношений между страной и Турцией, приведшее к известному кипрскому конфликту. Вряд ли было бы правильно представлять фдело таким образом (как это делает ряд буржуазных политологов), что греческая хунта пала в 1974 г. по воле только «внешних» сил — США и НАТО, разочарованных в обанкротившимся афинском режиме, который стал помехой для своих хозяев. Факты говорят о том, что США до самого последнего момента поддерживали режим Иоаннидиса, что, однако, не спасло его от неминуемого краха. Формирование в Греции системы ГМК, ускоренное ассоциацией страны с ЕС, в основном завершилось, совпав с началом нового этапа интернационализации экономической, политической и культурной жизни в Западной Европе, что способствовало подрыву самих основ режима полковников.
По содержанию и характеру реализованных в ходе демократизации задач после крушения авторитарных режимов во всех трех странах в нашей литературе выделяется три этапных периода. Однако во избежание дробления материала и в целях более компактного изложения основных вех и закономерностей перехода от авторитаризма к демократии, формирования и утверждения буржуазно-демократической системы представляется целесообразным выделить во всех странах не три, а два этапа. На первом — был осуществлен переход от авторитарных режимов на рельсы демократизации и были приняты конституции, а также другие законодательные акты, призванные легитимизировать политические партии и другие институты буржуазно-демократической системы, которые в совокупности обеспечили отказ от старого режима и законность новой политической системы. На втором этапе главная задача состояла в том, чтобы консолидировать новые институты и систему в целом, обеспечив условия необратимости процесса демократизации.
Во всех трех странах первый этап ознаменовался образованием сразу же после падения авторитарных режимов партий и организаций, занявших весь идейно-политический спектр — от крайне правых до ультралевых. В Испании после смерти диктатора произошел своего рода «взрыв» в деле создания политических партий, организаций и групп. В начале 1976 г. их было около 200, а к июню следующего года их число поднялось до 270, однако к выборам, состоявшимся в том году, официально были допущены 156. Одновременно складывалась сеть региональных партийных подсистем, которая дополняла общенациональную. В таких областях страны, как Каталония, Страна басков, Галисия расстановка политических сил обладала рядом специфических черт и весьма существенно отличалась от общенационального расклада. Стыковка и адаптация всех звеньев столь сложного партийного механизма, включение региональных подсистем в общенациональную были чрезвычайно трудным и противоречивым процессом, сопровождавшимся подъемом националистических настроений почти во всех регионах страны. В силу этих факторов межпартийная борьба за расширение влияния на избирателя приобрела чрезвычайно напряженный характер. Все же в дальнейшем партии стали объединяться в более крупные партии или партийные блоки. В итоге, после выборов 1979 г. в кортесах были представлены 14 партий. Множество партий возникло также в Греции и Португалии.
Как правильно отмечает профессор Калифорнийского университета Дж. ди Пальма, либеральной или плюралистическая демократия почти всегда является результатом компромисса между силами, которые, не имея возможности решить борьбу в свою пользу, согласны отказаться от конфронтации. Демократический режим должен учитывать интересы всех вовлеченных в политический процесс сторон с целью принести к общему знаменателю всех противников диктатуры. При таком положении вещей очевидно, что легитимизация демократ сческой власти возможна только при признании всеми идейно политическими течениями — как консерваторами и центристами, так и левыми силами — основных «правил игры», определяют, сущность этой власти, при их неукоснительной приверженности и консенсусу относительно важнейших ценностей и института демократии. При тех конкретных условиях, которые создались в трех южноевропейских странах после крушения фашистских и авторитарных режимов, реализацию программы демократизации могли осуществить лишь умеренные силы. Приход к власти левых сил с радикальной программой и стремление утвердить демократические принципы слишком радикальными методами, игнорируя интересы и позиции тех или иных более или менее влиятельных политических группировок, могло привести к обратным результатам, спровоцировать правые силы на совершение государственного переворота и установление диктаторского режима.
Особую актуальность вопрос о выборе путей и средств установления парламентской демократии приобрел в Испании, где память о гражданской войне 1936—1939 гг. заставила большинство населения опасаться повторен и столь тяжелого опыта. Процесс демократизации начался здесь при сохранении командных высот в экономике в руках финансово-промышленного капитала под эгидой монархии и политически с сил, связанных с франкизмом. Законным преемником Франко по закону 1969 г. после его смерти стал Хуан Карлос I, провоз г пленный королем в ноябре 1975 г. Заранее предусмотренный механизм передачи власти значительно облегчил правящему классу задачу сохранения своих политических и экономических позиций в новой исторической ситуации. Однако предложенные первым правительством монархии проекты реформ, предусматривавшие постепенный, контролируемый «сверху» переход к буржуазно-демократической системе, вызвали серьезное противодействие демократической оппозиции. Она выступила под лозунгом разрыва с франкизмом, требуя сформирования временного демократического правительства с участием всех сил оппозиции, проведения широкой амнистии политзаключенных, предоставления автономии национальным областям, введения демократических свобод и подготовки всеобщих выборов, в ходе которых должен был решиться вопрос о форме государственного правления.
Правящие круги проявили незаурядную гибкость, сумев вовремя скорректировать свою политику, не допустив тем самым развертывания движения снизу и усиления левых партий. После провала политики первого кабинета монархии, отказавшегося легализовать компартию и предоставить автономию историческим областям страны, глава второго правительства монархии А. Суарес вынужден был включить значительную часть общедемократических требований в проект «закона о политической реформе», который поставил на национальный референдум 15 декабря 1976 г. Закон получил одобрение 94,2 % избирателей, принявших участие в голосовании; доля воздержавшихся составила 22,6 % .
Политические противники А. Суареса в буржуазном лагере, увидевшие в его политике лишь уступки оппозиции, сформировали в конце 1976 г. консервативную коалицию «Народный альянс» (НА), которую возглавил сторонник жесткого политического курса М. Фрага Ирибарне. Юта коалиция, защищая «ценности» предшествующего режима, декларируя приверженность им «естественного большинства» нации, выступила против легализации КПП, против предоставления широкой автономии историческим областям, рассматривая подобную политику как посягательство на «священное единство нации». Столь твердолобая линия была воспринята буржуазными центристами как чрезвычайно опасная, ибо она могла радикализовать ситуацию. Тем более, в конце 1976 г. КПП перешла от конфронтации к диалогу с Суаресом, выдвинув формулу широкого политического компромисса в интересах стабилизации «хрупкой» испанской демократии. Именно на этом этапе сформировались так называемые «еврокоммунистические» установки КПП, имевшие целью, в частности, облегчить легализацию партии в апреле 1977 г. В этих условиях наиболее дальновидные круги правящей элиты предприняли шаг, призванный, с одной стороны, ослабить позиции левых партий, с другой — подорвать влияние Народного альянса. Выдвинув концепцию центра, равноудаленного от «франкизма и коммунизма», от правых и левых, ориентируясь на учет преобладавших тогда в обществе настроений, эти круги незадолго до выборов сформировали из 15 небольших реформистских партий коалицию Союз демократического центра (СДЦ), которую возглавил наиболее популярный лидер тех лет Адольфо Суарес. Таким образом, в чистом виде не были реализованы ни планы политической элиты по строгому контролю сверху над процессом демократизации, ни установки оппозиции на «демократический разрыв». В острой политической борьбе и той, и другой стороне пришлось искать общую формулу для осуществления политического компромисса. На время выработки конституции страны основные политические силы придерживались «конституционного консенсуса». В 1977—1978 гг. был заключен так называемый «пакт Монклоа», рассматриваемый как один из самых значительных компромиссных ‘документов в процессе стабилизации испанской буржуазно-демократической системы. Подписанный в октябре-ноябре 1977 г. ведущими политическими партиями и правительством, он выводил на политический уровень разрешение острого социального конфликта, возникшего летом 1977 г. в ходе первых прямых переговоров между Испанской конфедерацией предпринимательских организации (ИКПО) и профцентрами. Под влиянием ИСРП и КПИ ведущие профсоюзы оказались в русле политики социального компромисса, закрепленного «пактом».
Таким образом, на первое этапе буржуазно-реформистские силы трех стран сумели использовать в полной мере противоречия массового политического сознания, заставив их «работать на себя». Прикрываясь общенациональными лозунгами, используя соперничество между левыми партиями за ведущую роль в рабочем движении страны, правящие круги сумели закрепить свои позиции. Следует особо подчеркнуть, что смена авторитарных режимов, курс новых властей на отход (в значительной степени под давлением оппозиции) от этих режимов к демократизации общественно-политических структур на первом этапе с теми или иными модификациями осуществляло, при сохранении на ответственных постах в государственно аппарате, армии, полиции, суде многих лиц, связанных с прежними режимами которые не принимали демократизацию или относились к ней с недоверием. Ключевая роль в переходе на рельсы демократизации в этот период принадлежала умеренной и реформистски настроенной буржуазии, хотя последняя во всех трех странах к тому времени еще не имела достаточно представительных и сколько-нибудь спаянных партий.
Но тем не менее достигнутое в период пребывания у власти, буржуазно-реформистских партий — Союза демократического центра в Испании, Новой демократии — в Греции и социал-реформистской по своей ориентации Социалистической партии в Португалии — одобрение основных законов южноевропейских стран (в Испании в 1978 г., в Португалии в 1976 и 1982 гг., в Греции — в 1974 г.) подавляющим большинством населения этих у стран, предоставившее всем гражданам буржуазно-демократические права, стало важным этапом и фактором демократизации. Первые всеобщие парламентские выборы, состоявшиеся в ЮЕС после крушения авторитарных режимов (в Испании — в 1977 г.„ в Португалии — в 1975 г., в Греции — в 1974 г.),1шели огромное политическое значение: они выявили соотношение сил между политическими партиями и группировками и контуры новой партийно-политической системы. В программу всех политических, сил, впервые начавшую соотноситься с интересами и настроениями избирателей, вносились первые коррективы. Несмотря на, разногласия, порой существенные, о формах перехода к демократии, в силу того, что как буржуазно-реформистские, так и левые силы выступали за демократизацию общества, создавалась объективная основа для достижения политического компромисса. Адаптируясь к преобладающим настроениям избирателей, большинство партий, в том числе и левых, выдвинули программы,, направленные на стабилизацию и укрепление формировавшихся буржуазно-демократических институтов, на осуществление социально-экономических реформ, которые приблизили бы эти страны к ЕС. Заинтересованность левого, особенно рабочего движения в укреплении буржуазно-демократических институтов стремление к мирной эволюции режима, доверие масс на первых порах к последиктаторским правительствам создали благоприятную для господствующего класса ситуацию, которая была незамедлительно им использована для наступления на права трудящихся и усовершенствование форм их эксплуатации. На этом этапе борьбы для господствующего класса особенно важным представлялось закладывание основ коллективно-договорных отношений в реформистском русле «консенсуса».
В то же время обнаружилось, что традиционная политическая слабость буржуазии этих стран препятствовала ей в деле создания собственных сколько-нибудь устойчивых и эффективных политических партий и организаций. Этот фактор проявился как в период господства авторитарных режимов, так и после их ликвидации. Так, например, острые противоречия в правящем классе Испании не позволили создать сколько-нибудь прочный блок «буржуазных партий. СДЦ, обеспечив переход Испании к демократической системе, «распался после завершения переходного периода в результате острой внутрипартийной борьбы.
Распад СДЦ в Испании, и НД в Греции свидетельствовал о том, что либеральная буржуазия этих стран, сохраняющая в своем политическом сознании многие черты консерватизма и авторитаризма, оказалась неспособной к последовательному утверждению своей идейно-политической гегемонии в новых исторических условиях. Наиболее «модернистские» слои буржуазии в условиях кризиса оказались в меньшинстве. Однако СДЦ и НД своей умеренно центристской политикой сумели выполнить важную для правящего класса историческую задачу — смягчить, «умерить» позиции как крайне правых сил, так и левых, выступавших за углубление и расширение демократии. В Португалии же эта задача выпала на долю сначала ДВС, а затем социалистической партии, которая в значительной мере способствовала политической стабилизации страны, утверждению парламентской демократии. Сыграв возложенную на них историческую роль, все эти силы вынуждены были отойти на задний план и уступить. дорогу оппозиции.
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.007 сек.)
