.jpg)
Проблема равномерного распределения политической власти, наличия и реального действия механизмов защиты от её узурпирования по-прежнему актуальна в современном мире и связана с феноменом тоталитарных политических режимов. В мировой истории XX век стал временем установления фашистских режимов в Германии, Испании, Италии, коммунистических режимов в советской России, Китае, Кубе, Северной Корее, воплотивших в той или иной мере в жизнь идеологию тоталитаризма. Последующий крах многих из них обозначил новую волну демократизации (концепции С. Хантингтона, Ф. Шмиттера) политических систем.
Между тем, исчезновение многих недемократических систем правления, начиная с 1974 г. (третья волна в периодизации Хантингтона и четвертая по Шмиттеру), когда произошло падение режима А. Салазара в Португалии, отнюдь не означало уход самих тоталитарных идеологий, гарантированности общества от проявлений их деструктивного влияния и опасности реализации в неявном виде. Тоталитаризм остаётся на уровне идеологии, предлагая определённые ценности, установки, постулаты, которые образуют системное видение реальности, и находит реализацию в обосновании притязаний на политическую власть. Рассмотрим более подробно каждый из этих аспектов.
Тоталитаризм как концепция и система власти
В принципе идеи тотального контроля государства над жизнью общества не так уж и новы. Нормативные основы тоталитарных концепций можно встретить в работах мыслителей различных исторических эпох – античности, Средневековья (Аристотель, Конфуций, Макиавелли, Платон, Шан Ян). Им не были чужды идеи «сильного государства», концентрации власти в руках одной персоны, её сакрализации, подавления инакомыслия, оппозиции. Между тем, целостная научная концепция тоталитаризма была сформулирована лишь в XX веке в работах Х. Арендт, Р. Арона, Ф. Хайека и других известных учёных. В них авторы, очевидцы как ушедших в небытие тоталитарных режимов (Германия и Италия), так и существовавших (СССР, Испания), рассуждают об опасностях вождизма, полицейского государства, о причинах их появления. Между тем,
Таким образом, концептуальное обоснование тоталитарных идеологий неразрывно связано с политической практикой. По сути, современные исследователи тоталитаризма обобщили, систематизировали богатый исторический материал нескольких тысячелетий существования человечества.
Исходя из вышесказанного, краеугольным аспектом тоталитарных идеологий является понятие «сильного государства». Как и в демократической системе во главу угла ставится вопрос эффективности и стабильности. Даже если государство и сможет быть эффективным и стабильным (довольно редкое сочетание), то лишь на небольшой период времени.
Наличие сильного государства в тоталитарном понимании означает вытеснение гражданского общества. Таким образом, демократические институты не работают, в качестве таковых населению предлагаются их «субституты», т.е. заменители. В качестве примера можно привести современную Россию, где фактически существует подобная система. Конечно, некоторая часть гражданских свобод есть. Лучше чем в Китае, где коммуникации, к примеру, Интернет находятся под контролем государства или Соединённых Штатов Америки с их информационным тоталитаризмом, когда новости трактуются однобоко, создавая неполную информационную картину у населения. Пожалуй, Интернет – единственный пока ещё свободный анклав, где возможна общественная дискуссия.
Опять же концепция «сильного государства» применима и к авторитарным системам. Однако авторитаризм не тождественен тоталитарной власти, хотя, в определённой мере, его всё же можно назвать переходным вариантом, промежуточным звеном между демократией и тоталитаризмом. С последним его роднит стремление к контролю, но, как правило, неполитических сфер, установление единоличной власти, неважно в виде монархии, либо военной хунты или ещё в какой-либо форме. Важно то, что при авторитарном строе сохраняется определённая часть гражданских и личных свобод. Это же можно рассматривать как сходство с демократией, но уже со стороны их минимизации.
Другим важным условием для существования тоталитарных идеологий, во многом тесно связанное с сильным государством, а зачастую его олицетворяющим является национальный лидер. Таковыми являлись А. Гитлер (фюрер), Б. Муссолини (дуче), И. Сталин («отец народов»), М. Цзэдун («великий кормчий»), Ким Ир Сен («отец нации») и другие одиозные политические лидеры. Как правило, подобные правители обладают харизмой, обаянием. Все вышеперечисленные деятели в определённой степени имели такие качества, но говорить о реальном их наличии приходится не всегда. Так, Гитлер подчинял толпу исключительно своей манерой речи с активным использованием жестов. Что-то подобное вытворял Муссолини. Хотя, например, манере выступления Сталина не была присуща подобная экзальтированность. Другое дело, что смысл произносимых речей был довольно банален, по крайней мере, у Гитлера, сводился к общим фразам и обобщениям. На схожих позициях стоял Сталин, в работах которого ясным текстом пишется о необходимости редуцирования, т.е. упрощения смысловой нагрузки выступлений. Простому человеку, обывателю не нужны слишком сложные фразы, наоборот, следует как можно яснее излагать свои мысли.
Процесс возвышения национального лидера неизбежно сопровождается формированием т.н. «культа личности». Сам термин можно рассматривать как сочетание качеств самого правителя и внешних факторов, создающих в итоге эффект превознесения его фигуры. Внешними факторами выступают успешная деятельность вождя и высокий уровень популярности среди населения, граничащий с одобрением любых его действия априори. Такой «кредит доверия», своего рода карт-бланш правителю является результатом слепого поклонения, возвеличивания, вере в его непогрешимость.
Наконец, в качестве третьего условия для существования тоталитарных систем можно назвать обязательную опору на политическую партию. Опыт функционирования трёх классических тоталитарных режимов (хотя полное уподобление фашизма и марксизма-ленинизма как минимум некорректно), фашистского в Италии, национал-социалистского в Германии и коммунистического в СССР демонстрирует сращивание органов государственной власти и аппарата партии. Первым отличительным признаком является количественный – политических партий не должно быть больше одной, остальные партии запрещаются, становятся нелегальными. Второй признак – партийный аппарат инкорпорируется, попросту сращивается с системой органов государственной власти, создавая феномен «партии-государства». Третий признак – использование партией определённой идеологии в качестве обязательной, происходит идеологизация общества. Средства коммуникации – пресса, радио, телевидение находятся под контролем государства. Отметим, что появление тоталитарных режимов первой половины XX в. напрямую связывают с развитием радио как средства пропаганды.
Исторические примеры Коммунистической партии (КПСС) в советской России, Национал-социалистической рабочей партии в Германии (НСДАП), Национальной фашистской партии в Италии показывают, что партия-гегемон всего лишь механизм, инструмент властвования диктатора. Фактически партия – важная «надстройка» в политической системе, члены которой занимают должности в органах государственной власти. Диктатор и партия неотделимы, что выражается в обязательном членстве его сподвижников.
Население в тоталитарной системе, как правило, является объектом исторического процесса. Мы специально употребляем термин «население», т.к. народ – это субъект исторического процесса, а не разобщённое, аморфное население. Поэтому народ в тоталитарном государстве, не более чем формируемое правящей элитой отмобилизованное целое, иными словами послушное большинство.
В итоге тоталитарная система власти имеет три слагаемых компонента: «вождь-партия-общество». Порядок постановки компонентов отражает сущность их важности и характера взаимоотношений. Схематично такую систему можно представить в виде пирамиды или замкнутого круга, где наверху, либо в центре находится вождь, на котором сходятся все каналы управления системой, воля которого определяет политический курс государства. Политическая партия выступает в роли «подпорки» правящего режима, инструмента сплочения населения, несмотря на всё же свою второстепенную роль жизненно необходима как связующее звено между вождём и обществом. Наконец, общество, это то, во имя чего и от имени чего выступает правящий режим, на деле не всегда проводящий политику в интересах народа. Таким образом, тоталитарная система – недемократическая (антидемократическая) политическая система, закрытая воздействию внешних сил (в какой-то мере и положительная черта), с высоким уровнем централизации государственной власти, отсутствием политического и идеологического плюрализма, полной заорганизованностью общественно-политической жизни, готовностью государства к использованию репрессивного аппарата. Это практически идеальный тип тоталитаризма в политической сфере.
Тоталитаризм в современном мире: изменчивый и относительный
Тоталитарная идеология, тоталитарные системы власти, несмотря на признание ценностей демократии (свободы выборов, слова, вероисповедания, печати), трагический опыт их реализации в XX в., продолжают оставаться политическим феноменом современности. Почему так происходит? На наш взгляд, отчасти этому способствует естественное разнообразие и неповторимость той или иной страны, где исторически сложились определённые условия функционирования политических институтов. В более широком смысле речь идёт об институциональной системе – комплексе политических, экономических, идеологических, социальных институтов. Все они носят «генетический» укоренённый характер для того или иного общества, составляя неформальный ценностный уровень его жизни.
Этим объясняются различия в функционировании тоталитарной власти на примере любой страны в прошлом, либо настоящем времени. Вопрос существования современного тоталитаризма интересен главным образом в содержательном аспекте, хотя вопрос формы, в которую он облекается, не менее значим. Во-первых, в каком случае речь может идти о тоталитарности той или иной сферы общественной жизни, и по каким критериям? Во-вторых, каково соотношение элементов тоталитарного контроля в политической системе государства? На наш взгляд, при ответе на данные вопросы следует исходить из того, что эпоха «явного» тоталитаризма в целом завершилась. В современном мире остаются несколько государств, опять же по сравнению с демократическими странами и, по мнению мирового сообщества, наднациональных структур (например, ООН), режим которых признаётся недемократическим (Северная Корея, Иран, отчасти Китай и Россия, в целом страны «третьего мира»).
Поиск проявлений тоталитарного духа в нынешних «демократиях» и её крупиц в недемократических странах (двойные стандарты) не выходит за рамки трихотомии «тоталитаризм-авторитаризм-демократия». Нет идеальных демократий, как нет идеального тоталитарного государства. «Флагманы» современной демократии – США, страны Европы используют в своей внешней политике антитоталитарную/антиавторитарную риторику, абсолютизируя тоталитаризм как чистое зло, делая из него жупел. Между тем, элементы тоталитарности не чужды самим США. Кроме вышеуказанного информационного тоталитаризма, наличествует тоталитарный милитаризм, демократия на «крыльях бомбардировщика». Европейские страны, сами в недавнем прошлом фашистские государства выбрали тактику осуждения коммунизма (сталинизма) в советской России, однозначно приравнивая его с нацизмом. Европейская идентичность подвергается изменению под влиянием поражений гитлеровской Германии, осознанию своего исторического проигрыша. Формируемое отношение к СССР и России как злу противопоставляется «универсальным» демократическим ценностям добра в лице Запада. Тоталитаризм европейцев коренится в ментальном восприятии победы СССР как обиды на несбывшиеся собственные геополитические проекты, связанные с гитлеровской Германией (в случае если бы она одержала победу над Советским Союзом).
Современный Запад переводит критерии тоталитарности из области реальности (буквальности) в область умозрительности по отношению к идеологическим оппонентам – России, Китаю, Ирану, Северной Кореи, Венесуэле и другим странам. Во многом тоталитаризм как теория, где расписано «что такое хорошо и что такое плохо» играет на руку США, относящих своих геополитических противников в категорию «плохих». Никто не отрицает, что проблемы с демократией существуют и в России, и в Китае, и в Иране, но это не означает, что они не имеют право на существование в том виде, в котором есть на сегодняшний день. Для России характерна авторитарность власти, традиции самодержавия, слабости гражданского общества. Для Китая – государственный патернализм, авторитаризм, но со своей национальной спецификой. Вообще пример современного Китая показывает возможность успешного «институционального импорта» – процесса привнесения в комплекс традиционных институтов новые, нехарактерные или недоминирующие для конкретного общества нормы поведения. Для Ирана – теократическая система власти, авторитарность, цензура СМИ, давление на оппозицию, неприятие западных культурных ценностей, что, впрочем, характерно для мусульманских стран в целом.
Каждая страна исходит из присущего только ей, уникального набора институтов, институциональной системы, в рамках которой вырабатывается идеология, не отвергаемая обществом. Все другие факторы – харизматичные вожди, характер правления, отношения общества и власти всё-таки вторичны. Если народ не принимает ценностей идеологии, бесполезно насильно прививать её, такая система зарождает в себе предпосылки к распаду.
Современный мир во многом функционирует по правилам, отличным от правил, например, 50-летней давности. Сегодня идёт борьба идеологий, идей развития, национальных идей, своего рода проектов будущего мирового порядка. Поэтому никакая идеология как система взглядов на действительность не может исключаться, что подразумевает естественный синтез традиционных и новационных концептов. Прошло время противостояния «чистых» идеологий и в этом смысле каждое государство вправе сочетать свои первоначальные ценности с заимствованными. Между тем, тоталитаризм как идеология и теория превратилась в инструмент геополитического соперничества, определяющий характер межгосударственных отношений от сотрудничества до конфронтации вплоть до уничтожения неугодных стран.
