Любое авторитарное государство — это замороженный хаос. Особенно если речь идет о большой многонациональной стране — «империи». В условиях даже самой небольшой оттепели такая страна неминуемо начинает таять и распадается на части. Вот почему империи так не любят разговор о либеральных реформах, предпочитая ему грезу об «эффективном национальном лидере», способном решить все проблемы и уберечь страну от «развала». Одним из самых успешных борцов с «державным распадом» в XX веке был Мобуту Сесе Секо — президент самой большой африканской страны — Заира (ныне — Демократическая Республика Конго)…
Бельгийское Конго было едва ли не самое многострадальной африканской колонией. Когда король Бельгии Леопольд II, договорившись с крупнейшими державами, а также вождями местных племен, в 1885 году провозгласил создание «Свободного государства Конго» в качестве своего личного владения, там воцарились поистине чудовщные порядки. «Общественные силы» — частная армия, сформированная из ряда местных воинственных племен, под командованием европейских офицеров – строго следили за выполнением поставок слоновой кости, каучука и продовольствия. Тем, кто плохо работал – даже если это были 5-летние дети, — отрубали руки и ноги. За отказ работать сжигали селения, убивали жителей. Доходы от колониального хозяйства Леопольд направлял, в частности, на содержание своей любовницы – куртизанки Бланш Делакруа прозванной журналистами «королевой Конго». Население колонии за годы королевского правления сократилось с 30 до 15 млн.чел. В разных ее частях то и дело вспыхивали восстания…
В конце концов, под давление мирового общественного мнения Леопольд II был вынужден в 1908 г. продать Конго бельгийскому государству. Колониальные нравы постепенно стали смягчаться. Возникла небольшая прослойка «эволюэ» — чернокожих, получивших начальное и среднее образование, появились общественные организации. «Кающиеся белые» по мере возможности старались помочь местным жителям получить образование и обрести шанс на достойную жизнь.
Одним из конголезцев, попавших в орбиту белого протпекционизма, оказался Жозеф-Дезире Мобуту – один из четырех сыновей женщины с трудной судьбой, бежавшей из деревни, чтобы не угодить в гарем к местному старосте и вышедшей замуж за повара бельгийского судьи. Жена судьи научила Мобуту французскому языку, после чего он смог продолжить свое образование в миссионерской школе. Правда, там он отличился столь проказливым и буйным нравом, что в конце концов был отправлен – в порядке наказания – на 7 лет в армию. Это и стало решающим событием в его дальнейшей политической карьере…
«Мы больше не ваши обезьяны.
Еще в бытность солдатом срочной службы будущий великий диктатор размышлял о большой политике, читая европейские газеты и сочинения Шарля де Голля, Уинстона Черчилля и Никколо Макиавелли.
По окончании армейской службы Мобуту стал ближайшим помощником Патриса Лумумбы — выходца из племени батетела и лидера «Национального движения Конго», яростно выступавшего за жесткую централизацию на базе общеконголезских левонационалистических («нацбольских») идей.
Другой видный оппозиционер — лидер «Альянса баконго» Жозеф Касавубу представлял интересы лишь народа баконго, одного из крупнейших в стране (всего в Конго — около 200 народностей), и придерживался умеренных взглядов.
Третьим вождем оппозиции был представитель промышленно развитой и богатой минералами провинции Катанга («гибрид Прибалтики и ХМАО») бизнесмен Моиз Чомбе, родственник верховного вождя племени лунда и лидер региональной партии КОНАКАТ — он выступал за федерализацию страны и сохранение тесных отношений с Бельгией.
Когда в конце 50-х гг. в крупных городах начались беспорядки с требованиями независимости, в Брюсселе был спешно организован «круглый стол» с участием лидеров оппозиции. Уже тогда между ними возникли, по сути, непримиримые разногласия. Стало ясно, что серьезных надежд на огромное «единое демократическое Конго» — быть не может. И не только потому, что основная часть черного населения в ту пору просто жаждала скорейшего реванша над колонизаторами (т.е., грабежей и насилия) – и более ничего. Но еще и потому, что искусственно «нарезанное» колонизаторами огромное государство состояло из слишком разношерстных территорий и народов, не имевших в прошлом ни общей истории, ни общих традиций.
…На прошедших в мае 1960 г. парламентских выборах относительное большинство мест получила партия Лумумбы. Президентом парламент назначил Касавубу, премьером стал Лумумба.
30 июня 1960 года в Леопольдвиль, столицу Конго, прибыл король Бельгии Бодуэн I. После его приветственной речи и в целом миролюбивого выступления президента Касавубу слово — вопреки протоколу — взял премьер. Обрушившись на бывшую метрополию с гневной речью, Лумумба завершил ее фразой, обращенной непосредственно королю: «Nous ne sommes plus vos singes» («Мы больше не ваши обезьяны»).
Через несколько дней Лумумба сместил бельгийского главнокомандующего армии Конго, что спровоцировало бунт черных солдат против белых офицеров. Затем насилию стали подвергаться белые вообще. В разгар конфликта с «белым» армейским руководством Лумумба назначил сержанта Мобуту начальником штаба конголезской армии, присвоив ему звание полковника, — правда, тот хотел стать главнокомандующим и даже подал было в отставку от обиды, что желанный пост достался дяде Лумумбы, из старшего сержанта «дослужившегося» сразу до генерала…
В этой ситуации Чобме провозгласил независимость Катанги. Тогда Лумумба и Касавубу запросили у ООН войска для подавления сепаратизма Чобме. Лумумба также обратился за помощью к СССР. При этом он стал демонстративно игнорировать президента Касавубу, не склонного к ориентации на Москву. Лумумба начал готовить наступление на Катангу, параллельно высадив десант в алмазодобывающей провинции Касаи и жестоко подавив там сепаратистское выступление — было убито 10 тыс. человек.
Перманентный парад сепаратистских суверенитетов в разных частях Конго продлится до конца 60-х. Независимая Катанга успешно просуществует вплоть до 1963 года и падет лишь после того, как будет фактически завоевана армией ООН…
Но вернемся в мятежный 1960-й. Поняв, что Лумумба зарвался и шансов на победу у него нет, Мобуту совершил военный переворот, поддержав Касавубу и посадив своего благодетеля под домашний арест. Когда позднее Лумумба попытается бежать и провозгласить сепаратистское правительство в восточной провинции, Мобуту настигнет его и передаст в руки Чомбе, фактически подписав тем самым Лумумбе смертный приговор.
А смута продолжит идти в Конго своим чередом…
В 1964 г. Мобуту подавил мощное сепаратистское выступление Пьера Мюлеля.
К этому времени «африканский макиавеллист», судя по всему, твердо усвоил несколько аксиом. Во-первых, что любые игры в «разделение властей» и «федерализм» порождают лишь личные конфликты и сепаратизм. Во-вторых, что единственный реальный источник власти в стране — армия. В-третьих, что для обретения авторитарного успеха нужна яркая идеология. В-четвертых, «общенациональную» политику надо лишь декларировать, но опираться при этом следует на свой этнический клан. В-пятых, что, несмотря на всю националистическую риторику, следует опираться на Запад, заинтересованный в минеральных богатствах Конго.
А 25 сентября 1965 г. генерал Мобуту повторил уже знакомый фокус. Когда президент Касавубу и премьер-министр Моиз Чомбе вошли в клинч — глава армии ввел чрезвычайное положение и сверг обоих, став абсолютным правителем. «По нашей африканской традиции двух вождей не бывает», — пояснял Мобуту.
Вскоре возник Корпус добровольцев республики, созданный в поддержку Мобуту как «Второго национального героя» — после Лумумбы. О том, какую роль Мобуту сыграл в свержении Лумумбы, разумеется, никто не вспоминал. Вместо этого говорили о продолжении начатой Лумумбой линии на построение «аутентичного конголезского национализма». «Ни вправо, ни влево!» — так звучал лозунг Мобуту. Позднее остряки стали добавлять: «Ни по центру…»
В 1967 г. возникла «партия власти» — Народное движение революции (НДР), членство в которой было обязательно для всех граждан: «Заир одна страна, у Заира одна партия, а у партии один вождь».
По новой конституции страна становилась унитарной президентской республикой. В 1970 г. Мобуту победил на президентских выборах, будучи единственным кандидатом.
В 1971 г. Конго переименовали в Заир (так на языке родного племени Мобуту, нгбанда, называлась река Конго), а столицу страны Леопольдвиль — в Киншасу. Жители страны должны были называть детей только африканскими именами. Заирцам запрещалось носить пиджаки, европейские рубашки и галстуки. Рекомендовалось одеваться в абакост (сокр. от «Долой костюм!» — фр. A bas le costume!), традиционные африканские туники.
Глава государства сменил свое имя на Мобуту Сесе Секо Куку Нгбенду ва за Банга, что в переводе с нгбанда означает: «Всемогущий воин, который благодаря своей твердости и железной воле идет от победы к победе, сжигая все на своем пути».
В первую очередь, разумеется, досталось особо зловредным «бандерлогам», вздумавшим покуситься на прерогативы вождя: «Вождь есть вождь. Он орел, который летает высоко, плевок ползучей твари до него не долетит».
В 1966 г. были публично повешены экс-премьер и три действующих министра, обвиненные в попытке организации заговора. В 1968 г. Мобуту выманил экс-сепаратиста Пьера Мюлеля из Браззавиля, пообещав ему амнистию. Но как только тот ступил на родную землю, мобутовские палачи тут же выдавили ему глаза, вырвали гениталии, а затем поочередно отрезали конечности.
При этом Мобуту был абсолютно уверен не только в том, что его «аутентичный национализм» полезен для общества, но также и в том, что этот «существенно прагматический» однопартийный политический строй ничуть не противоречит идеалам демократии (так и тянет, впрочем, добавить: «суверенной»): «Моей стране в 1960 году навязали конституцию по бельгийскому образцу. В результате сразу же образовалось 44 партии и 5 профсоюзов. Число провинций увеличилось с 6 до 22, каждый из родов создал бы свою собственную. Выйдя в 1965 году на политическую арену, я покончил со старыми порядками и сформировал единую партию НДР [Народное движение Революции], в результате чего 35 млн заирцев живут в мире и благополучии»; «У нас все развивается мирно. Мы даже не разогнали парламент. Как работал, так себе и работает».
Как излечить «заирскую болезнь»?
Казнокрадство при Мобуту достигло фантастических масштабов. В международном лексиконе даже появился термин: «заирская болезнь», означающий тотальную оторванность коррумпированного государства от граждан…
На тему коррупции у Мобуту было несколько разговорных вариаций.
Иногда он карнавально куражился, балансируя на грани эпатажа: «Когда мне нужен миллион долларов, я вызываю своего премьер-министра и говорю ему об этом. Премьер-министр вызывает министра финансов и говорит, что ему нужно два миллиона долларов. Министр финансов вызывает губернатора провинции и говорит, что ему нужно три миллиона долларов. И так далее. В итоге я получаю свой миллион — и все остальные тоже довольны».
Но когда разговор вдруг касался конкретики — например, когда речь заходила о его то ли пяти-, то ли восьмимиллиардном состоянии, — он вдруг ханжески серьезнел и произносил: «У меня нет такого огромного состояния. Если бы у меня были такие деньги, я бы использовал их в интересах моей родины».
А порой вдруг превращался в «близкого народу» носителя «здравого коррупционного смысла»: «Если хочешь воровать, воруй понемногу и по-тихому. Но если ты воруешь много и в одночасье разбогател, тебя обязательно поймают».
В начале 90-х, когда на фоне резкого падения популярности президента по Заиру покатились акции протеста, Мобуту вдруг объявил о переходе к режиму многопартийности. Затем он успешно подкупил часть лидеров оппозиции, после чего она неизбежно превратилась в ядовитый клубок единомышленников, жестко конфликтующих друг с другом и совершенно не опасных для президента.
По-настоящему серьезные проблемы у Мобуту начались, когда закончилась холодная война и Запад перестал нуждаться в его антикоммунистических услугах: Мобуту тут же угодил в число персон нон грата и был отрезан от финансовой помощи.
Окончательно добила режим Мобуту та самая сила, которую он за 30 лет до того взялся укротить — этнорегиональная оппозиция. После гигантской резни в Руанде в 1994 году в Заир хлынули потоки беженцев — сперва тутси, потом хуту. В 1996 г. Мобуту решил, оперевшись на хуту, выдавить из Заира не только тутси-беженцев, но и вообще всех конголезских тутси, к которым никогда не питал симпатии. Это решение привело к созданию при поддержке Уганды и Руанды Альянса Демократических сил за освобождение Конго. Его лидер Лоран-Дезире Кабила в мае 1997 г. вошел с войсками в Киншасу и тут же, на стадионе, провозгласил себя президентом.
Мобуту бежал в Марокко — Франция в приеме отказала. Спустя несколько месяцев он умер в Рабате от рака…
Страна снова стала называться Демократической Республикой Конго и федерацией, но пригодной для жизни так и не стала. Она пережила две большие войны и несколько этносепаратистских восстаний, сопровождавшихся массовыми изнасилованиями. В джунглях орудуют повстанцы, практикующие поедание пигмеев — представителей самой беззащитной этнической группы. Всего за эти годы погибло около пяти миллионов жителей Конго. На сегодня ДРК поддерживает видимость государственного единства исключительно благодаря присутствию 20 тысяч солдат ООН.
История Конго — чудовищно абсурдная и безысходная даже на фоне суровой жизни соседних, весьма далеких от благоденствия стран — позволяет сделать как минимум один поучительный вывод. Чем обширнее зона коррупции и диктатуры, тем меньше шансов превратить ее в оазис хотя бы относительной свободы и благоденствия. И значит, тем больше резонов подумать о мирном «расформировании» этого слишком большого и, по сути, выморочного политического пространства.
