АВТОРИТАРИЗМ В ТУРКМЕНИСТАНЕ —
НЕ ПОМЕХА ДЛЯ СОТРУДНИЧЕСТВА
ведущий эксперт аналитического центра «Слава России»
На пороге нового тысячелетия неожиданный сюрприз преподнесла одна из самых отсталых в прошлом союзных республик СССР. Туркменистан, судя по данным мировых финансово-статистических ведомств, вышел на первое место в мире по росту ВВП — 17,6%, оставив позади себя Южную Корею, Китай и Гонконг. Успехи Республики в создании многоукладной экономики и развитии современной инфраструктуры налицо. Страна пустынь и овечьих отар ныне насчитывает 658 совместных и иностранных предприятий, более 18 тыс. предприятий частной собственности, свыше 800 кооперативных объединений и более 770 предприятий смешанной собственности. Более 70% продукции основных отраслей промышленности идет на экспорт.
Туркменистан в современном массовом сознании чаще всего ассоциируется с культом личности его руководителя — президента Сапармурада Ниязова, более известного под своим почетным прозвищем «Туркменбаши». Действительно, на постсоветском пространстве Туркменистан представляет собой самый крайний вариант авторитарного правления. Власть Ниязова по своей внешней форме во многих отношениях напоминает системы, созданные Сталиным, Мао, Ким Ир Сеном. То же почитание, граничащее с обожествлением, та же ничем не ограниченная монополия на вершение судеб своего народа и государства.
Однако неприятие явно недемократических свойств режима власти туркменского лидера не должно, тем не менее, заслонять главного — проблемы выстраивания отношений нынешней России с этим государством. И здесь, как представляется, не надо впадать в демократический ригоризм.
Дело в том, что, в отличие от Казахстана или Киргизии, Туркменистан имеет сегодня критически мало шансов на то, чтобы в результате реформ, либо внешнего давления, встать на путь демократического развития. Население республики весьма немногочисленно — около 5,3 млн., туркмены составляют большинство — свыше 70%, а русских едва ли насчитывается 100 тыс. В досоветский и в советский период значительная часть местного населения реально жила в условиях патриархальных порядков. Уровень социальных притязаний был крайне низок даже по сравнению с другими республиками Средней Азии. Национальная интеллигенция не составляла существенного социального страта и была почти полностью подчинена партийно-государственной верхушке. Поэтому западные демократические ценности не получили здесь большого числа сторонников.
Однако самое главное состоит в том, что, получив независимость, Ниязову удалось решить ряд социальных проблем, убедив большинство населения в правильности избранного им курса. Такая политика туркменского президента не могла бы быть успешной, если бы Туркменистан не обладал огромными сырьевыми богатствами.
Богатство недр — основа суверенитета
Распад Союза, разумеется, не мог не отразиться на экономике Республики, которая являлась частью единого народнохозяйственного комплекса, более того, в целом ряде аспектов Туркменистан был весьма сильно зависим от своих северных соседей. Современных промышленных предприятий Республика фактически не имела, и ее хозяйство было ориентировано преимущественно на производство двух основных продуктов: добычу природного газа и выращивание хлопка. Причем и тот, и другой продукт по большей части предназначался для вывоза.
Отчасти это объяснялось географическим положением, а также особенностями его новейшей истории. Туркменистан являлся пограничной территорией Союза. Границы с Ираном и Афганистаном жестко охранялись. Тому были свои причины. После гражданской войны и утверждения власти большевиков часть населения Туркестана, недовольная новыми порядками, эмигрировала в Иран и Афганистан и там участвовала в борьбе против Советов. Эта деятельность постепенно угасала и фактически сошла на нет после крушения надежд на поражение СССР во Второй мировой войне. Тем не менее Иран вплоть до исламской революции рассматривался в Москве как государство, идущее в фарватере антисоветской политики США. Естественно, что эти политические детерминанты препятствовали полноценному расширению контактов Туркменистана со своими южными соседями. Впрочем, объективности ради следует отметить, что на протяжении большей части ХХ в. ни Иран, ни Афганистан не были привлекательными экономическими партнерами. Газ и хлопок Туркменистана при двух последних шахах из династии Пехлеви не могли быть востребованы в Иране в силу полуколониального характера экономики этого государства. Самое же главное, что страны, расположенные южнее Туркменистана, по большей части обеспечены еще более дешевыми ресурсами углеводородного сырья (государства Персидского залива).
Эти обстоятельства, на первый взгляд, должны были бы только усилить неблагоприятные последствия для экономики Туркменистана от разрыва хозяйственных связей в результате ликвидации Союза. Однако этого не произошло. Несомненно, потери были немалые, но отнюдь не катастрофичные. Более того, ситуация в Туркменистане выглядела даже лучше, чем во многих других бывших союзных республиках.
Падение ВВП продолжалось до середины 90-х годов (- 4,7% в 1991 г., — 5,3% в 1992 г., — 7,6% в 1993 г.).
В целом страны СНГ в этот же период пережили более существенный спад ВВП: — 9% в 1991 г., — 18% в 1992 г., — 12% в 1993 г.
Уже в 1994 г. предполагалось, что Туркменистан преодолеет спад и добьется роста ВВП, однако именно из-за ситуации в топливно-энергетическом комплексе (ТЭК) это произойдет позднее.
В ведущей отрасли ТЭК — газовой, дела обстояли неважно.
По оценкам МВФ, к 1992 г. на долю природного газа приходилось примерно 60% номинального ВВП Туркменистана.
В период Горбачева Туркменистан добывал около 90 млрд. куб. м газа. С распадом СССР добычу вынужденно сокращали.
В 1992 г. добыли 60,1 млрд. куб. м, в 1993 г. около 65,3 млрд. куб. м. Однако в 1994 г. произошел обвал — газа было добыто лишь 55% от уровня 1993 г. — 35,7 млрд. куб. м. В дальнейшем добыча продолжала снижаться и достигла совсем малых величин в 1998 г., причем в этом же году внутреннее потребление газа в Республике впервые за долгий период превысило 10 млрд. куб. м.
Планам увеличения экспорта туркменского газа в Европу не суждено было сбыться. В 1992 г. Россия перечислила Туркменистану валютную выручку от экспорта всего лишь 11,3 млрд. куб. м газа, а в 1993 г. были оплачены последние 8,2 млрд. куб. м.
С нефтью дела обстояли несколько лучше, падение ее добычи было не таким масштабным, как природного газа.
Если в 1991 г. в Туркменистане добывали 5,4 млн. т нефти, то в 1996 г. — только 4,3 млн. т.
Следует отметить, что из всех республик Центральной Азии за этот период лишь Узбекистану удалось увеличить добычу нефти: с 2,8 млн. т в 1991 г. до 7,6 млн. т в 1996 г. Узбекистан также обеспечивал своим газом три других центральноазиатских государства: Таджикистан, Киргизию и южные районы Казахстана. Причем попытки Ашхабада продать свой газ этим потребителям на более выгодных условиях неизменно разбивались о непреклонную позицию Ташкента.
Именно отсутствие адекватных и свободных для Ашхабада маршрутов для экспорта углеводородного сырья является сегодня основной причиной, сдерживающей развитие ТЭК Туркменистана, а следовательно, и всего народнохозяйственного комплекса Республики.
По прогнозным оценкам потенциал недр Республики составляет более 34 млрд. т нефтяного эквивалента, из которых 12 млрд. т- жидкие углеводороды и 22,8 трлн. куб. м — газообразные. Топливная отрасль постепенно преодолевает вынужденный спад, вызванный невозможностью экспорта углеводородов платежеспособным потребителям. Добыча топлива увеличилась за прошлый год более чем в два раза и составила 47 млрд. куб. м, из которых около 40 млрд. куб. м было экспортировано, в том числе более 30 млрд. — в страны СНГ.
Мощный рычаг подъема сельского хозяйства, а также различных отраслей промышленного комплекса находился как раз в недрах Республики. Таким рычагом стал потенциал ТЭК Туркменистана. Предотвращение регресса и стагнации экономики, ее общий подъем, структурная реорганизация народнохозяйственного комплекса не могли бы быть успешными, если бы они не опирались на реинвестирование финансовых ресурсов, полученных в ТЭК. Возросшие доходы от экспорта туркменских углеводородов стали основным источником внутренних накоплений. Уже в 1992 г. газ и нефть в товарной структуре экспорта Туркменистана с постсоветскими странами занимали 64,3%, тогда как еще в 1990 г. — только 28,2%. Аналогичные цифры по электроэнергии составили 5,6% против 2,7% соответственно.
Трубопроводы — стратегический фактор
Однако сдерживающим фактором служила на протяжении первой половины 90-х годов тотальная зависимость Туркменистана от магистрального трубопровода «Средняя Азия — Центр», только лишь по которому природный газ, пересекая границы Узбекистана и Казахстана, мог попадать в Россию и далее к потенциальным его потребителям. Фактически разработка крупных месторождений газа, таких, как «Малай», «Шатлык», «Довлетабад», расположенных на востоке, юго-востоке и юге Республики, была ориентирована исключительно на загрузку северного газопровода. Диверсифицировать же экспорт «голубого топлива» долгое время не удавалось из-за отсутствия необходимых и весьма немалых средств на прокладку новых газопроводов.
Ситуация еще более осложнялась тем, что северный маршрут был не только единственным, но и недостаточно доходным в силу целого ряда объективных и субъективных обстоятельств. Единственными действительно платежеспособными потребителями в тот период были западноевропейские страны, в частности Германия, Италия, Австрия и Чехия. Но прежде чем туркменский газ мог попасть к ним, его стоимость значительно увеличивалась за счет транзитных тарифов, которые были достаточно высоки.
Например, по территории Узбекистана и Казахстана они составляли 1,5 долл. США за прокачку 1000 куб. м на 100 км, а по территории России и Украины и того выше — 1,75 долл. за 1000 куб. м на 100 км.
В условиях взимания таких тарифов, с одной стороны, для Туркменистана было принципиально важным, чтобы отпускные цены на его северной границе с Узбекистаном были бы как можно более высокими. А именно этого долгое время Ашхабаду не удавалось добиться, в частности именно из-за позиции российского РАО «Газпром», незаинтересованного в ограничении собственных экспортных возможностей без получения дополнительных прибылей. С другой стороны, высокие тарифы создавали дополнительные трудности в оплате за туркменский газ его потребителями.
Дело в том, что мировые цены на природный газ в начале 90-х годов не были столь высокими (правда, для Туркменистана плюсом было уже то, что отпускные цены стали ориентироваться на мировые, что уже означало их повышение по сравнению с «плановыми» расценками советского периода). Природный газ не является биржевым товаром, таким, как, например, нефть, хлопок или золото. То есть его нельзя продать на мировом рынке по мировым ценам и в сжатые сроки. Кроме того, основными потребителями туркменского природного газа были как раз не страны Западной Европы, а государства СНГ, в частности Украина, Грузия, Армения и Азербайджан. В силу поразившего их экономического кризиса они не могли расплачиваться за туркменский газ не только полноценной свободно конвертируемой валютой, но и, зачастую, даже товарами по бартеру. В результате все эти государства оказались должны Туркменистану за поставки газа немалые суммы. Само собой разумеется, что страны-должники не были заинтересованы и в повышении цены на туркменский газ (реально номинальные цены на туркменский газ, поставляемый в эти страны, составляли не более 60% от мировой цены).
Россия же по этой проблеме занимала аналогичную позицию. Она также сталкивалась с некредитоспособностью потребителей ее газа в СНГ, причем в гораздо больших масштабах, чем Туркменистан. Более того, проблемы с оплатой за российский газ у Москвы регулярно возникали и со странами Восточной Европы. В этих условиях ведущая российская газовая компания — «Газпром» считала нецелесообразным давать зеленый свет пропуску туркменского газа по трубопроводам в Европу, так как это явно уменьшало возможности самой России продавать собственный газ на европейском рынке.
Надо сказать, что похожие разногласия о поставках природного газа у России были не только с Туркменистаном, но и с Казахстаном, когда последний претендовал на прокачку своего газа с месторождения «Карачаганак».
Тем не менее следует признать, что руководство «Газпрома», воспользовавшись своей монополией на трубопроводы, сознательно не стало искать путей к компромиссу с Ашхабадом, а пошло по пути давления на Туркменистан.
Необходимо отметить, что магистральный газопровод «Средняя Азия — Центр» был построен в 70-80-е годы. Сегодня трудно однозначно оценить стоимость строительства этого сооружения. Очевидно, что в условиях нефтедолларов, полученных СССР после известного энергетического кризиса начала 70-х годов, страна могла себе позволить выделить на строительство никак не менее 5 млрд. долл.
Газопровод представлял из себя пять ниток трубопроводов диаметрами 1220-1420 мм. Тем более обидно, что эти затраты из-за непродуманной позиции российских газовых монополистов не приносят нашей стране достойных дивидендов. Трубопроводы, как и любая сложная инженерная система, со временем стареет и требует ремонта. Причем это старение зачастую не уменьшается, а лишь усиливается в периоды «простоя трубы». По имеющейся информации в полностью рабочем состоянии сегодня находится только одна нитка газопровода. Ремонтные же работы как раз и требовали дополнительных средств, которых не было из-за бесконечных споров между Туркменистаном и российскими газовиками.
Лишь в середине 90-х годов стали намечаться некоторые изменения. «Газпром» в начале августа 1996 г. заключил соглашение с Ашхабадом о создании совместного туркмено-российского акционерного общества «Туркменросгаз». Туркменская сторона получала 51% акций, российская — 45%. 4% акций получил третий участник проекта — международная энергетическая корпорация «Итера» («ITERA International Energy Corporation»). Последняя выступала в проекте в качестве оператора по транспортировке и продаже газа, что, в частности, предполагало осуществление этой компанией и всех финансовых расчетов. «Газпром» обязался предоставлять свои трубопроводы, а также пошел на уступки Туркменистану в тарифной политике, установив цену в 1,1 долл. за прокачку 1000 куб. м газа на 100 км. Туркменская сторона по соглашению отвечала за добычу и поставку газа.
Однако нормальная работа продолжалась недолго. Вскоре туркменская сторона обвинила «Итеру» в недопустимом снижении доли валютной составляющей в цене за туркменский газ, а также в том, что «Итера» завышает тарифы за транспортировку газа, убеждая Ашхабад, что газ прогонялся по обходным участкам трубопроводов. Претензии высказывались и в адрес «Газпрома», в частности, в том, что он не выполнил своих обещаний осуществить инвестирование газовых месторождений в Туркменистане. Кроме этого, Туркменистан вновь стал претендовать на поставки газа в Европу. Весной 1997 г. разногласия вылились в открытый конфликт с резкими взаимными обвинениями. Президент Туркменистана своим постановлением 19 июня прекратил существование «Туркменросгаза» и приостановил поставки газа.
Разрыв контракта больно ударил по Туркменистану. Только за первое полугодие 1997 г. ВВП сократился на 29%, добыча газа упала на 46%, производство электроэнергии — на 35%, производство нефтехимической продукции — на 30%. Однако в Ашхабаде сумели выдержать эти осложнения. Вероятно, что на столь твердую позицию Ашхабад заставили встать и события лета 1997 г., когда Россия необдуманно дала согласие на участие ее компаний в разработке спорного месторождения на Каспии. Общий же долг Ашхабаду потребителей туркменского газа на тот период оценивался в 2 млрд. долл., причем большая его часть была вынужденно реструктурирована и предполагала выплаты в течение 6 лет.
В начале 1999 г. было заключено новое соглашение о поставках туркменского газа на Украину. «Газпром» по-прежнему предоставлял трубопровод. «Итера» становилась оператором по транспортировке, без права на осуществление всего объема финансовых операций. Согласованные объемы поставок выражались в 20 млрд. куб. м газа. Несколько месяцев Туркменистан поставлял на Украину газ фактически бесплатно, и когда долг последней превысил 100 млн. долл. соглашение было разорвано.
После очередного перерыва вопрос о транзите туркменского газа на север сдвинулся с мертвой точки. 17 декабря 1999 г. Туркменистан подписал с российским «Газпромом» рамочное соглашение, предусматривающее возобновление поставок топлива в Россию. Соглашение предусматривало поставки в объеме 20 млрд. куб. м газа в течение 2000 г.
Стороны согласились на компромисс: Россия покупала газ на туркмено-узбекской границе по цене 36 долл. за 1000 куб. м, при этом доля валютной составляющей цены была 40%. Туркменистан соглашался с тем, что покупателем и оператором по транспортировке газа опять выступала компания «Итера».
Стороны также сразу же стали вести переговоры о закупках Россией 50 млрд. куб. м газа на 2001 г.
Президент Туркменистана в своем выступлении по телевидению вскоре после подписания контракта заявил: «Там, где они могут 36 долл. платить, то научатся и 45 долл. заплатить». Эти слова стали, по-видимому, руководством к действию в Ашхабаде.
На исходе 2000 г. Туркменистан выдвинул российской стороне новые условия, предложив увеличить оплату поставок газа до 40 долл. за 1000 куб. м, при оплате половины — валютными платежами. Новые условия походили на те, что были обусловлены контрактом, заключенным 4 октября 2000 г. на поставки 30 млрд. куб. м туркменского газа на Украину.
В результате опять возникла конфликтная ситуация и поставки туркменского газа по собственно российско-туркменскому соглашению в очередной раз были приостановлены.
Ситуация осложнялась чисто российскими проблемами. Реформа российского ТЭК связана с противостоянием двух монополистов «Газпрома» и РАО «ЕЭС России». Учитывая ценовую разницу в оплате газа внутренними потребителями и потребителями в дальнем зарубежье, а также разную степень их ответственности за неплатежи по поставкам, «Газпром» стал настаивать на сокращении поставок газа для нужд российских энергетиков. При этом «Газпром» предлагал «ЕЭС России» закупать газ в Туркмении. Отчасти отказ Туркменистана поставлять свой газ в Россию компенсировался возобновлением в 2000 г. поставок узбекского газа по Бухарскому газопроводу через Казахстан на Урал. Причем этот газопровод позволяет осуществлять реверсные поставки газа, что делает его выгодным также и для Казахстана.
Остается добавить, что, по-видимому, на позицию Туркменистана оказали влияние и действия российских представителей по урегулированию правового статуса Каспийского моря с предложенной идеей деления шельфа по так называемой срединной модифицированной линии, которая в целом ряде аспектов невыгодна Туркменистану.
16 февраля 2001 г. «Итера» оформила контракт с туркменской стороной на условиях Ашхабада. Соглашение предусматривает поставки в Россию 10 млрд. куб. м газа на сумму 400 млн. долл.
Споры с Россией подталкивают Ашхабад
Руководство Туркменистана вскоре после обретения страной независимости стало намечать меры по выходу из непростой ситуации с географической «запертостью» своих углеводородных ресурсов. Еще в 1992 г. Туркменистан предпринял первые попытки по поиску новых путей выхода на мировые рынки газа. В августе 1994 г. президент Ниязов принял участие в торжественной закладке первого участка нового экспортного трубопровода от туркменского месторождения «Корпедже» до североиранского города Курт-Куи. Этот 200-километровый газопровод из Туркмении, пропускной мощностью 8 млрд. куб. м природного газа в год в короткий срок был пущен. Строительство газопровода обошлось в 190 млн. долл.
Вдобавок к построенному в 1997 г. трубопроводу «Корпедже — Курт-Куи», по которому туркменский газ поступает в Иран, в конце прошлого года введена в строй новая газовая магистраль «Артык — Лютфабад» для снабжения топливом иранской провинции Хорасан. По новому газопроводу сейчас прокачивается 175 тыс. куб. м газа в сутки. Для Туркменистана это выгодно, так как Иран расплачивается за поставки валютой, да и цена газа составляет 42 долл. за 1000 куб.м.
Существует проект строительства нефтепровода «Туркменистан — Иран — Персидский залив», стоимостью 1,1 млрд. долл.
В декабре 1997 г. компания «Shell» заключила соглашение с правительством Туркменистана о подготовке технико-экономического обоснования проекта доставки туркменского газа через Иран в Европу.
От месторождения «Довлетабад», расположенного на юге Туркменистана, недалеко от иранского города Мешхед, газопровод должен был пройти через Горган, Решт к Тебризу и далее в Турцию. Предположительно стоимость этого газопровода может составить 7,6 млрд. долл.
В тоже время в Ашхабаде упорно разрабатывались все более и более грандиозные планы строительства новых газовых магистралей, проектная стоимость которых, правда, составляла не один миллиард долларов. Один из таких проектов предусматривал юго-восточный маршрут транспортировки туркменского газа с месторождения «Довлетабад» через Афганистан в Пакистан — так называемый «Центральноазиатский газопровод».
Пропускная способность этого газопровода определялась в 20 млрд. куб. м газа в год, а стоимость — 2,7 млрд. долл.
Российскому «Газпрому» также предлагали 10%-ное долевое участие в этом проекте. Акционеры предполагали, что поставки туркменского газа в Пакистан должны были начаться уже в 1999 г.
Существует также проект строительства нефтепровода от туркменского города Туркменабад (бывш. Чарджоу) через Афганистан к пакистанскому побережью Аравийского моря (порт Кветта), протяженностью 1600 км. Проект предполагает пропускную мощность в 50 млн. т нефти в год при ориентировочной стоимости в 2,5 млрд. долл.
С этими проектами, как полагают многие эксперты, связано, в частности, и отличное от большинства других стран СНГ весьма терпимое отношение Ашхабада к афганскому движению «Талибан». Однако ситуация в Афганистане до настоящего времени остается весьма далекой от той, которая позволила бы серьезным коммерческим структурам вкладывать значительные финансовые средства в осуществление столь рискованных проектов. Реальные обсуждения этих проектов фактически сошли на нет уже в 1998 г., из проекта вышла американская компания «Unocal». Но сама идея не была отвергнута даже японцами, несмотря на варварские акции талибов против статуй Будды.
Еще более грандиозным выглядит проект строительства газопровода «Туркменистан — Китай — Япония» протяженностью 6658 км. Пока возможности в обозримой перспективе осуществить этот проект у большинства специалистов вызывают сомнения из-за его явной дороговизны (11 млрд. долл.).
Еще одним приоритетом развития ТЭК Туркменистана остается так называемый Транскаспийский газопровод. Этот внушительный проект предполагал строительство трубопровода от западного Туркменистана по дну Каспийского моря в Азербайджан и далее по территории Грузии и Турции на европейские рынки. По расчетам американских специалистов, данный трубопровод должен стать наиболее реальным вариантом выхода туркменского природного газа на рынки Турции и Европы. Именно Соединенные Штаты изначально лоббировали Транскаспийский газопровод. Однако осуществление проекта Транскаспийского газопровода застопорилось. Полноценные источники его финансирования так и не были найдены, а в печати появились сведения о том, что предварительные исследования американской компании «Enron», якобы, показали недостаточную коммерческую эффективность этого проекта.
Все эти проекты, предполагающие строительство новых трубопроводов вне территории России, стали возможными в немалой степени из-за отсутствия должного желания российских газовых магнатов налаживать взаимовыгодное сотрудничество с Туркменистаном. Другими словами, мы сами отталкиваем Ашхабад. И это при том, что имеющийся трубопровод простаивает. Вряд ли подобная политика заслуживает положительной оценки.
Добыча нефти, включая газовый конденсат, в 2000 г. в Туркменистане составила 7,1 млн. т (в 1993 г. она составляла 4,6 млн. т, в 1999 г. — 6,1 млн. т).
Осуществляющаяся модернизация нефтеперерабатывающих мощностей уже сегодня позволяет производить 750 тыс. т высококачественного бензина в год. За 2000 г. было реализовано на экспорт более 1,3 млн. т мазута, 780 тыс. т дизельного топлива и около 100 тыс. т авиакеросина.
Общая сумма поступлений от экспорта нефтепродуктов за прошедший год составила более 500 млн. долл.
Программой развития Туркменистана до 2010 г. было предусмотрено, что общий объем инвестиций в нефтегазовую отрасль Республики составит 26,2 млрд. долл., или 51,7% от всего объема капиталовложений в народное хозяйство. При этом 23,3% инвестиций составят собственные средства Туркменистана, 21,7% — зарубежные кредиты, а 55% — иностранные инвестиции.
Необходимо отметить, что Туркменистан значительно пока уступает по объемам добываемой нефти как Казахстану, так и Азербайджану, однако сотрудничество в этой сфере с Россией для Республики также может быть продуктивным. Примечательно, что в 1999 г. практически вся экспортируемая туркменская нефть (около 1 млн. т.) попала на внешние рынки через Россию. Пока же сотрудничество Туркменистана в сфере нефтедобычи с иностранными партнерами только набирает силу. Доля нефти, добываемой непосредственно государственным концерном «Туркменнефть» в несколько раз превышает нефтедобычу зарубежных нефтяных компаний.
Интерес иностранных компаний к туркменской нефти обусловлен тем, что здесь нет тех специфических трудностей, которые существуют с экспортом газа. Основные запасы жидких углеводородов Туркменистана сосредоточены в прикаспийском Балканской велаяте и на континентальном шельфе, то есть сравнительно легко может быть экспортирована. На экспорт может быть поставлена и продукция расположенного по соседству НПЗ в Туркменбаши.
Руководство Туркменистана рассчитывает привлечь в ТЭК за период 2001-2005 гг. инвестиции, объемом 12,5 млрд. долл., а на втором этапе (2006-2010 гг.) — инвестиции должны возрасти до 33,5 млрд. долл. При этом прямая экономическая выгода от данных инвестиций ожидается весьма скоро. Общий объем реализованной товарной продукции ТЭК за 10 лет должен превысить объемы инвестиций в отрасль на 3 млрд. долл. Показателем растущей финансово-экономической привлекательности вложений в туркменский ТЭК является улучшающаяся год от года структура иностранных инвестиций.
Так, если в 1998 г. доля прямых иностранных инвестиций в общем объеме капиталовложений в нефтегазовую отрасль Туркменистана составляла только 26,2%, а заемные средства иностранных кредиторов — 25,2%, то уже в 2000 г. прямые иностранные инвестиции возросли до 31,2%, а заемные средства — до 39,5%.
В будущем правительство Туркменистана делает ставку на резкое увеличение именно прямых иностранных инвестиций, что во всем мире считается одним из показателей благополучия инвестируемой экономики.
В 2001-2005 гг. доля прямых иностранных инвестиций в ТЭК должна возрасти до 53,6%, а доля заемных средств наоборот должна снизиться в общем объеме капиталовложений до 22,6%.
К 2010 г. прямые иностранные инвестиции должны стать преобладающей формой капиталовложений — их доля должна увеличиться до 85% от общего объема средств, идущих в отрасль. Иностранные же кредиты будут занимать весьма скромное место — лишь 5% от общего объема средств.
Таким образом, руководство Туркменистана в своих планах на будущее сознательно стремится к обеспечению экономического роста на наиболее благоприятной для Республики основе, без увеличения своих долговых обязательств перед иностранными партнерами до опасных размеров.
преодолевает один рубеж за другим
Туркменистану есть чем гордиться. Реформы идут вперед. В сельском хозяйстве успешно преодолена доставшаяся в наследство от Союза ориентация на монокультуру хлопка. Земля пустыни стала давать неплохие урожаи зерновых.
Если в 1990 г. производство пшеницы в Республике едва-едва составляло 70 тыс. т, то в истекшем году впервые в истории страны удалось собрать с полей 1 млн. 750 тыс. т продовольственного зерна.
Это не означает, что хлопок прекратили выращивать вовсе. Урожай этой культуры составил 1 млн. 300 тыс. т. Причем 35% его будет переработана на текстильных предприятиях Республики, а ведь еще недавно здесь перерабатывали лишь 3% хлопка-сырца, практически весь хлопок уходил.
За 70 лет советской власти в Туркмении было построено всего несколько крупных заводов, в частности, нефтеперерабатывающий завод в Красноводске (ныне Туркменбаши), перебазированный сюда во время войны из Туапсе, и хлопкобумажный комбинат в Ашхабаде. За последние же годы только промышленных предприятий текстильной и легкой промышленности в Республике было построено на сумму более чем 1 млрд. долл. Текстильная промышленность стала одним из приоритетов Республики, наравне с ТЭК. На ее долю приходится 25,6% контрактной стоимости строящихся объектов в целом по промышленности. Результаты не замедлили сказаться: производство пряжи по сравнению с 1990 г. выросло в 7,6 раза, ткани — на 38%. Трикотажное полотно и джинсовая ткань стали экспортным товаром.
К 2010 г. намечено на базе расширения производства хлопка-сырца довести выпуск хлопка-волокна до 900 тыс. т (соотношение при переработке хлопка-сырца к хлопку-волокну обычно составляет 3:1). Выпуск продукции текстильной промышленности должен быть увеличен в 2,7 раза.
К сожалению, пока российский бизнес значительно отстает по своим позиция в Туркмении от американского, западноевропейского, а также турецкого и иранского. Прошлогодний майский визит президента России В.В.Путина в Ашхабад казалось бы привел к достижению договоренностей об увеличении экономических контактов России с Туркменией. Однако нерасторопность российских чиновников и откровенно двуличная позиция Украины сделали свое дело — соглашения остались на бумаге.
Л.Кучма, добившийся от Москвы очередной реструктуризации задолженности за российский газ под обещания допустить российские компании к приватизации предприятий ТЭК Украины, параллельно в октябре прошлого года подписал с президентом Ниязовым контракт на поставку Украине 30 млрд. куб. м газа по цене 40 долл. за 1000 куб.м. Это на несколько долларов было выше, чем цена по контракту, заключенному ранее с Россией, где условленная цена составляла 36 долл. В итоге руководство Туркмении предложило России также покупать природный газ по цене в 40 долл. Хитрость Кучмы состояла в том, что, не платя России за газ, они тем не менее нашли средства для предоплаты за туркменский газ и теперь постоянно держат на туркменском аккредитиве 20 млн. долл.
Ситуация просто абсурдная. Туркменистан фактически принуждают искать партнеров в дальнем зарубежье. А в Москве удивляются, отчего Ашхабад так благосклонен к тем же талибам или почему туркменский президент регулярно обсуждает планы строительства трубопроводов в обход России с американцами. Причем практика уже многократно показала, что президент Ниязов не пойдет на неприемлемые для него уступки. Авторитарный режим в купе с упомянутыми факторами в состоянии пойти на многомиллиардные убытки. Однако такой подход не приносит никаких выгод Москве.
Так, или иначе, но интересам России соответствует расширение и углубление российско-туркменских отношений. Россия не может повлиять на Туркменистан в плане установления там более, на ее взгляд, цивилизованного политического режима. Игнорировать же столь динамично развивающуюся страну просто глупо. На современном этапе развития надо воспринимать Туркменистан не как экзотический атавизм, а как данность, из которой Россия может извлечь немалую выгоду. Сотрудничаем же мы с арабскими эмиратами, где политический режим не лучше туркменского.
В этом году рост ВВП Туркменистана прогнозируется увеличить еще на 15%, инвестиции на 73%. При этом доля государственных инвестиций составит около 90% от общей суммы капиталовложений. Предстоит добыть 10 млн. т нефти, 75 млрд. куб. м газа, собрать не менее 2 млн. т зерна и 1,8 млн. т хлопка.
В планах руководства Туркменистана на среднесрочную перспективу довести добычу нефти до 50 млн. т, а природного газа до 120 млрд. куб. м в год.
С учетом очевидных выгод, которые получают в результате налаживания сотрудничества между Россией и Туркменистаном оба государства, можно надеяться, что спорные проблемы в сфере платежно-расчетных отношений будут в будущем сняты и существующие уже сегодня мощности магистрального газопровода «Средняя Азия — Центр» окажутся максимально востребованными.
Для комментирования необходимо зарегистрироваться на сайте
