44 красивые цитаты про тоталитаризм со смыслом

0
347

Самое трагическое состоит в том, что они не понимают, как все-таки много общего между тогдашней и сегодняшней жизнью. Иной раз проснешься ночью, лежишь и думаешь: вот, может, уже́ нашелся кто-нибудь, дал команду — и эти же охранники нагло войдут сюда и бросят: «А ну, падло, собирайся с вещами!»

Примитивный московский царизм — это единственная форма, которая еще и сегодня в лучшей мере соответствует русскому духу.

Какая разница для мёртвых, сирот и бездомных, во имя чего творятся произвол и разрушения — во имя тоталитаризма или во имя священной демократии и либерализма?

Диктатура социалистической идеи в государстве — вот наше будущее.

Расширение взгляда на вещи, знание всегда спасает от манипуляций. Чем больше у тебя информации, чем больше ты понимаешь, тем труднее твоим мнением манипулировать. И, конечно, в интересах манипуляции создание стереотипов, создание одномерных, одноклеточно мыслящих людей, которыми удобно манипулировать. Человеку не дают задуматься.

Любой тоталитарный режим — это зло. Любой режим, подавляющий мысль.

Тоталитарное общество способно создать все, что угодно — кроме страсти и воображения.

— Чудные вы, большевики, люди, — сказал я. — Сами писателя травите, сами изгоняете, потом сами же его книги возите контрабандой. Разве это не идиотизм?

Немедленно соединиться с Василием, он должен наконец понять, что он не просто сын Вождя, победитель буржуазной Олимпиады, что он еще и наследник данного Вождя, профессионального революционера! Где Берия, черт его побери? Этому гаду придется самому проводить всю эту историческую чистку, самому придется с пассатижами в руках проводить дознание, самому командовать расстрелами. Молотов, где этот лицемерный негодяй? Пусть немедленно звонит главам антигитлеровской коалиции, пусть собирают сессию ООН! Сейчас, прямо с Вершины, товарищ Сталин будет лично звонить уважаемому Ксаверию Ксаверьевичу Новотканному, как интеллигент интеллигенту, пусть вылетает на авиаматку готовить свое устройство для применения над Белградом. Дочери, настоящей юной жрице истинного сталинизма, предложить собрать грандиозную демонстрацию молодежи для защиты Вождя.

Мы эти самолёты и ракеты делаем не для них, не для этих негодяев, Берии, Ежова, Сталина и прочих вертухаев, а для страны! Для Родины!

Революционеры готовят неслыханный по дерзости план — захватить только что построенный «ИНТЕГРАЛ», на котором установлено мощное оружие, способное сокрушить Единое Государство.

Тоталитаризм посягнул на свободу мысли так, как никогда прежде не могли и вообразить. Важно отдавать себе отчет в том, что его контроль над мыслью преследует цели не только запретительные, но и конструктивные. Не просто возбраняется выражать — даже допускать — определенные мысли, но диктуется, что именно надлежит думать; создается идеология, которая должна быть принята личностью, норовят управлять ее эмоциями и навязывать ей образ поведения. Она изолируется, насколько возможно, от внешнего мира, чтобы замкнуть ее в искусственной среде, лишив возможности сопоставлений. Тоталитарное государство обязательно старается контролировать мысли и чувства своих подданных по меньшей мере столь же действенно, как контролирует их поступки.

А потом просто дело дошло до того, что они мне дают бумагу, где буквально написано: я обязуюсь никогда не петь своих песен. Второй пункт: я обязуюсь всячески препятствовать их распространению. Третье: я обязуюсь впредь никогда их не сочинять…

Тоталитаризм стремится не к деспотическому господству над людьми, а к установлению такой системы, в которой люди совершенно не нужны.

Совершенно очевидно, что в конце того пути, по которому мы сейчас идем, находится тоталитаризм.

Идеальный человек тоталитарного режима — не убежденный нацист или коммунист, а тот, для кого различие между фактом и вымыслом, правдой и ложью больше не существует.

В традиции считается, что изгнать беса можно только одним образом — назвать его по имени. Бес безвыходного тоталитарного режима был назван по имени в песне «Скованные одной цепью». Слова песни перечисляют то, что мы видели каждый день и принимали за очевидную неизбежность, но собранные вместе эти наблюдения становятся диагнозом. Или молитвой, изгоняющей беса. И бес не выдержал.

Я давно и не без изумления наблюдаю вокруг волну ностальгии по нашему недавнему прошлому. Конечно, понятно желание людей, чтобы жизнь была прочной и надёжной, чтобы не было больше обесценивания денег, непристойного богатства деловых братков и нищенства пенсионеров. Но, ностальгируя по советским временам, мы как-то забываем о том, что это такое было: жить в закрытом наглухо пространстве, отгороженном от всего остального мира стеной лжи. Пространстве, в котором тебя в любой момент могут взять люди в штатском, и ты пропадёшь навсегда, и никто даже не осмелится спросить — что же с тобой стало. Вот моя мама рассказывала про довоенный выпуск в её школе. Кто-то из старшеклассников неудачно пошутил. И все три выпускных класса прямо с выпускного вечера были взяты органами госбезопасности. Те, кто смог выжить, вернулись из лагерей много лет спустя. Песни, оставшиеся от «Наутилуса» — напоминание всем нам; напоминание и предупреждение: хотим ли мы, чтобы это повторилось. Именно об этом болело сердце у Ильи Кормильцева. И теперь, когда его нет больше с нами, кто теперь будет дежурить у колокола?

Тоталитарное государство ужасно в первую очередь тем, что подавляющее большинство людей заняты в нем не своим делом. В любом несвободном обществе неизбежно накапливается неизрасходованный потенциал невостребованной энергии человеческих возможностей.

Идеология сверхпотребления более опасна для человечества, чем идеология гитлеровского тоталитаризма.